Первое впечатление о Даниэль Вольфсон: хрупкая, изящная, интеллигентная и немного застенчивая молодая женщина, даже сложно представить, что ей покорились Килиманджаро, Арарат, Казбек и даже Эверест.
Адвокат и первая израильская женщина, покорившая Эверест, Даниэль Вольфсон стала новой участницей проекта Jack Kuba «Женщины, которые нас вдохновляют».
Все участницы проекта «Женщины, которые нас вдохновляют», созданного сетью Jack Kuba – русскоязычные израильтянки, чьи судьбы и достижения свидетельствуют о внутренней силе, об умении находить свой путь и добиваться высоких результатов, о желании следовать за своей мечтой и воплощать ее в жизнь. Jack Kuba решили объединить эти истории в один проект, рассказывающий об успехе, мотивации, силе духа и любви к своему делу. Около семи лет назад проект возглавила Дорит Голендер, бывший посол Израиля в России, один из создателей и главный редактор радиостанции «РЭКА»-«Голос Израиля» на русском языке. С тех пор в нем приняли участие многие русскоязычные израильтянки, чей жизненный путь и успехи могут вдохновить других женщин: Нета Ривкин, Диана Голби, Елена Лагутина, Маша Троянская, Лена Блаунштейн, Алия Судакова, Ольга Бакушинская, Ольга Раз, Лариса Тетуева, Лена Крейндлина, Наташа Манор, Илана Кратыш, Таня Кисилевски, Алена Кошеватская, Елена Яралова, Диана и Ирина Вайсман, Белла Койфман, Наташа Гурович, Лиана Одикадзе, Ева Левит, Ксения Светлова, Юлия Сачкова, Оля Шур-Селектар, Нина Гершман, Виктория Долинская, Рита Хайкина, Николь Рубанович, Зое Север,Татьяна Цым и Анастасия Глушков-Левенталь.
«Мы достигнем в жизни многого»
Все мое детство прошло в переездах – Венгрия, Чехословакия, Западная Германия, Монголия…Папа был военным летчиком и мы все время переезжали. Несмотря, на привычку к военной дисциплине со мной и с сестрой ( прим. – у Даниель есть сестра-близнец Яна) он был мягким и уступчивым, как масло. В отличии от папы, мама воспитывала нас строго, по советским традициям – нужно быть лучше, нужно стараться, но даже когда стараешься – этого недостаточно.
Среди детских воспоминаний, одно из самых ярких, как мы с папой ходили на охоту, я была его главным помощником, и он все-время говорил мне: «Терпение! Сиди и не двигайся!». Эта фраза потом оказалась очень важной, ее я вспоминала на Эвересте.
Папа погиб в Афганистане, а мы вернулись в Москву и очень скоро решили репатриироваться в Израиль. В 1988 году с бабушкой, мамой и сестрой мы приехали сюда. Мама сразу сказала, что она нам может обеспечить только базисную еду и крышу над головой, и если мы хотим чего-то большего, то должны идти и работать. Нам было по 10 лет. После школы мы подрабатывали на цветочном заводе и получали по 4 шекеля в час. Я тогда сказала сестре: «Мы достигнем многого в этой жизни, нами будут гордиться!»
В 16 лет мы с ней обе сдали на права, на которые сами заработали. В 17 я поступила в университет на экономический факультет. Я тогда еще не очень понимала, чего я хочу, просто хотела быть кем-то, чтобы мной были довольны и, главное, чтобы я сама была собой довольна. После экономического я закончила юридический в тельавивском университете, потом в Беркли, за время учебы родился сын и я училась с маленьким ребенком.
В этот период я поняла, что чем больше я стараюсь, тем лучше получается, просто нужна цель и пошаговая программа, и если я чего-то хочу, то достигать всего нужно самой.
«Никто не давал гарантии, что я буду ходить»
В 2011 году мы с сыном и друзьями поехали в Болгарию кататься на лыжах. В подъемнике я сидела на самом краешке. Рядом сидящий мужчина слишком рано открыл поручень, своей палкой он зацепился за мои лыжи и просто сбросил меня вниз… я упала примерно с 6-метровой высоты на лед. Я слышала, как сломалась кость и еще подумала, что хорошо, что упала на правый бок, а не на спину. Меня эвакуировали в больницу, в Израиль было везти невозможно, потому как кость нужно было собирать по частям, поэтому операцию мне провели в Болгарии, поставили пластины. Сказали, что после такой травмы скорее всего будет укорочение ноги (по статистике, такое укорочение может доходить до 7-9 см.) и, в лучшем случае, я буду ходить всю жизнь с палочкой. Впрочем, гарантии, что я вообще буду ходить, никто не давал.
Я лежала в больнице одна, друзья с сыном уехали в Израиль, телефона не было, связи не было, было очень страшно – я понимала, что жизнь теперь изменится, но не допускала мысли, что я останусь инвалидом: «Я еще покажу всем, я еще буду ходить, я еще поднимусь на самую высокую вершину». Эта мантра меня держала!
Через две недели меня перевезли в Израиль, в Тель ха-Шомер, где я провела несколько месяцев. Кость не срасталась, пластины не приживались, врачи боялись заражения крови. Только через полгода стала намечаться положительная динамика, а через девять месяцев кость начала срастаться — все это время я злилась на себя, на свое тело. Через год я начала учиться заново ходить: сначала с ходунками, потом с костылями, потом с палочкой – каждый этап занимал несколько месяцев.
Со временем вернулась в офис, с палочкой и в специальной обуви. Я тогда работала в крупной адвокатской конторе, где было около ста адвокатов, именно здесь произошел еще один судьбоносный момент: коллеги обсуждали между собой вечерний забег в парке Яркон, разумеется, мне никто не предлагал участвовать, и даже не говорили со мной об этом, но я слышала, что многие собираются – у них такой огонь в глазах был. И я подумала, а почему это я не могу тоже записаться?! И записалась.
Пришла в кепке, так, чтобы никто не узнал, не заметил. Забег был на 10 км., люди бежали его за час-полтора, я хромала с палочкой, но закончила его через 4.5 часа и даже успела пройти через ворота финиша, которые только собирались разбирать. И в этот момент я поняла, что все возможно! Ну, и что, что я пришла после всех, я же не с ними соревнуюсь, я с собой соревнуюсь. Это моя цель и я решаю, когда я ее закончу, хоть через 10 часов.
От самой низкой точки к самой высокой
Я нашла группу для начинающих бегунов и потихоньку начала бегать, потом уже бегала марафоны, ультрамарафоны, триатлон, айронмен. На одной из тренировок познакомилась с альпинистом Даниэлем Кереном, он рассказывал, что планирует с группой поездку в Румынию, в Карпаты. После тренировки я подошла и спросила, что нужно сделать, чтобы попасть в такую группу? «Как что?! Записаться!», — ответил Даниэль… и я записалась.
Я до этого никогда не ходила в горы, в походы, не спала в палатках, не носила рюкзак и внезапно, в горах я почувствовала себя лучшей версией самой себя. Чем больше я находилась в горах, тем больше мне хотелось там быть. Горы – это наркотик! Это был июнь 2014.
А уже в январе 2015 с тем же Даниэлем я отправилась в экспедицию в Килиманджаро. Брала курсы альпинизма на льду в Америке, стала ездить с европейскими и российскими группами, потому что израильских мне уже было недостаточно. На работе были недовольны, хоть я была хорошим работником и даже партнером в фирме, но я пропадала на долгие дни и месяцы. Пришлось становится независимой и открывать свой адвокатский офис в 2018, потому как без гор я уже не могу, в горах я наконец-то довольна собой, в горах я вижу результат, я покоряю еще одну гору и еще одну, и у меня получается!
«Эверест может покорить тот, для кого Эверест становится важнее всего остального»
Во время восхождения на гору Аконкагуа ( это семитысячник в Андах), с российским клубом «7 вершин», я познакомилась с людьми, которые уже поднимались на Эверест, я подошла к ним спросить, насколько это вообще возможно? Мне ответили: «Это возможно, это может каждый, кто хочет и для кого Эверест становится важнее, чем все остальное». Мысль об Эвересте постоянно была со мной, я смотрела фильмы, читала, изучала истории людей, которые покорили Эверест и мечтала о нем.
И вот планируется экспедиция в Непал на 2020 год, но внезапно приходит ковид и все откладывается, Непал закрывается. Впрочем, мне это было только на руку, за этот год были еще тренировки, еще горы – Эльбрус, Казбек, еще несколько вершин.
Я никому не рассказывала, что собираюсь покорить Эверест, за 2 месяца до экспедиции еще никто не знал, даже сын, я чувствовала, что меня никто не поймет и не поддержит, только в клубе я могла обсуждать свою мечту. Но мне все это было неважно, я шла к своей цели. А потом я поняла, что у меня есть шанс стать первой израильтянкой на Эвересте и это стало главной мотивацией.
Позже оказалось, что мое участие в экспедиции интересно очень многим – меня звали на интервью, мне писали сотни незнакомых людей, даже тогдашний министр спорта Хили Трупер прислал мне сообщение, я вдруг почувствовала, что это прямо национальная миссия. Кстати, на каждой вершине, которую я покоряла, я всегда поднимала флаг Израиля.
«Эверест для альпиниста – это как золотая медаль для спортсмена»
К началу экспедиции я уже очень много знала об Эвересте, и понимала, что это огромный риск. Перед отъездом я написала письмо сыну на случай, если со мной что-то случится, чтоб он продолжал свою жизнь, чтоб не возвращал тело (после высоты 8000 метров начинается так называемая, «зона смерти», оттуда уже невозможно эвакуировать тела, все что происходит там – остается на Эвересте), что это мой выбор и мое решение.
Экспедиция занимает 54 дня, на все эти 54 дня я запретила себе думать о чем-либо, кроме гор, я не вспоминала ни о доме, ни о сыне, ни о работе, я была целеустремленной, как солдат. Перед собой я видела только Эверест. Ледники, переходы по лестницам, не привязанным ни к чему, полутораметровые прыжки над пропастью в 40-50 метров, несколько лагерей на разной высоте, для акклиматизации мы 8 раз поднимались и спускались туда-обратно, я болела, у меня была температура, я не могла есть, но я не боялась, что со мной что-то случится, я боялась вернуться, не покорив вершину. Эверест – это не просто гора, для альпиниста это то же самое, что выиграть золотую медаль.
«Гора меня пустила и, главное, отпустила»
И вот наступил сам «день вершины», так называемый Summit push, это подъем от 8000 и до самой вершины. С альпинистами идут местные жители-шерпы, которые разрабатывают логистику и несут кислородные баллоны на обратную дорогу.
Вообще, 2021 год – один из тяжелейших сезонов для Эвереста, тогда очень многие болели короной – и альпинисты, и шерпы. В «день вершины» из 12 участников экспедиции продолжили путь только пятеро и руководитель группы.
Я уже говорила, что после 8000 метров начинается «зона смерти», ты в буквальном смысле идешь по трупам — мне пришлось переступить через 5-6, еще несколько я видела по сторонам. Но, понимаете, на такой высоте ты их по-другому воспринимаешь, тут теряется мораль и ты уже не думаешь о том, кем были эти люди и кого они оставили на земле, ты думаешь только о том, чтоб самому не остаться с ними.
5 часов мы стояли в очереди на вершину — там очень узкий и опасный последний проход, а людей скопилось около 100 человек. И вот сама вершина, у меня есть 20 минут чтобы осознать это и сделать фото с израильским флагом.
Я видела, что кислород у меня уже практически на нуле, но хотела дотянуть до спуска, там на высоте 8700 есть такой «балкон», где удобно поменять баллон. Когда я до него добралась, кислорода оставалось минуты на две, я повернулась к своему шерпу: «Дорчи, дай кислород!», а он смотрит на меня совершенно непонимающими глазами… я заглядываю к нему в сумку, а там нет моего баллона, только его, которым он сейчас дышит. Шерп поворачивается ко мне спиной и начинает спускаться.
Я кидаюсь к людям, начинаю просить кислород, но это бесполезно, его здесь не купишь даже за миллион долларов. Кислород – это жизнь! И вдруг я вижу валяющийся баллон, в котором осталось 80 атмосфер ( в полном их 400), я понимаю, что если я настрою его на самый низкий уровень, то на 1.5-2 часа мне хватит. Всю дорогу обратно я думала только о том, как это шерп не взял мой кислород, как он мог?! Добралась до лагеря, вижу, сидит. Кидаюсь к нему с вопросами, он снова смотрит на меня непонимающими глазами, опускает голову и умирает… у него была корона. Прикрыли тело палаткой и оставили его там навсегда.
Спуск занимал несколько дней, я себя очень плохо чувствовала, из-за нехватки кислорода начинался отек мозга и легких, мне делали уколы. Наконец-то мы достигли аэропорта Лукла, откуда уже был перелет в Катманду, я открыла телефон, а в нем 5000 сообщений по всем каналам – совершенно незнакомые люди писали мне, что я чемпионка, героиня, гордость страны, а я не понимала, что я сделала такого?!
Еще много непокоренных вершин впереди
Эверест – это не последняя точка, хоть и самая заметная и раскрученная. В мире есть 14 вершин выше 8000 метров, я поднялась пока на две. Через год после Эвереста, я отправилась в экспедицию на Лхоцзе. Ее называют сестрой Эвереста. Она гораздо менее популярна, хотя Лхоцзе всего на триста метров ниже, но сложнее технически. Мне было важно доказать себе, что Эверест – это не случайность, что у меня не просто получилось, а что я правильно работала и могу это сделать во второй раз тоже. Основная моя мотивация была – доказать себе, что я не просто так получила свой «тайтл». Эта моя экспедиция, кстати, никого не интересовала, вокруг нее вообще не было шума и ажиотажа.
После Эвереста были уже и Антарктика, и Аляска, сейчас я планирую в апреле-мае экспедицию на Макалу, это гора 8485 метров в Гималаях, а потом потихоньку, в своем темпе, покорить все 14 восьмитысячников.
